Антонина Коновалова: «С той самой минуты, когда пришло письмо, я понимала, что это уже мои дети, что я их буду любить»

Активистка инициативы «Страна для жизни» Антонина Коновалова была задержана в сентябре 2020 года и осуждена на 5,5 лет колонии. В декабре 2024-го она по помилованию вышла на свободу и сумела выехать из Беларуси.

Однако для того, чтобы переехать к семье — маме и детям, находящимися в Польше, — бывшей политзаключенной пришлось подождать еще несколько месяцев, чтобы получить легальный статус в ЕС. О том, как живут сейчас, Антонина и дети рассказали DW Беларусь.

Перед встречей, признается женщина, она больше всего боялась, что дети ее забыли:

— Представить себе встречу было достаточно сложно, сразу мыслей очень много в голове, особенно что касаемо детей: вспомнят-не вспомнят?

Вроде видеозвонки были, а все равно ощущение-то есть, что тебя забудут. Потому что и в колонии неоднократно говорили о том, что «вас все забыли, и ваши дети тоже». Конечно, переживаешь. Но малыши мои — молодцы.

Мама Антонины, Анна Коновалова, все эти годы была внукам и за бабушку, и за маму и папу. А еще — выходила на протесты и говорила о политзаключенных, о своей дочери, о детях, оставшихся без родителей.

— Почему-то у меня стоял барьер, через который я не могла перешагнуть и сосчитать, что вот, дочь выйдет в 2025 году, — говорит Анна.

Мы жили тем чувством, что так сложились обстоятельства. Мама сейчас находится в тюрьме, но она лучшая мама на свете, она любит и помнит своих детей.

Сейчас отношения выстраиваются так, как будто она никуда не уезжала. Только дети подросли, а так — как будто она была всегда здесь.

Знаете, даже те 5 минут, которые раз в месяц давала колония, чтобы дети виделись с матерью — это для детей очень много значит. Мы не ходили в садик, не ходили в школу, ждали маминого звонка. А с папой нет связи вообще — и дети его забывают…

За время заключения Антонины количество детей в семье удвоилось. Так вышло, что Анна взяла под опеку двух мальчиков-беларусов, чья мама умерла. О неожиданном пополнении Антонина узнала в колонии.

— Еще в Беларуси, не могу сказать, чтобы это была мечта, но я хотела взять детей из детского дома. Если у меня есть возможность, если у меня есть любовь — почему я не могу подарить ее кому-то, кто ее лишен? — говорит бывшая политзаключенная. — Когда пришло письмо в колонию: Тоня, я не смогла пройти мимо, взяла еще двух детей — конечно, я ее поддержала.

Мама мне это описывала так, что ей рассказали про тяжелую  ситуацию у двоих детей. Когда она ехала за ними, даже не знала, кто это будет, два мальчика, мальчик с девочкой, две девочки — просто вызвалась на помощь.

И с той самой минуты, когда пришло это письмо, я понимала, что это уже мои дети, что я их буду любить.

Марсель помладше, и ему мамы очень не хватало, ему хочется ласки, заботы: подойти и обнять, посидеть на ручках… Он меня называет мамой еще с первого видеозвонка в колонии (к сожалению, нельзя было, чтобы он был в кадре, но я слышала его голос, а он — мой).

Тимур уже «дядя», можно сказать, взрослый парень. Поэтому ему мама, по большому счету, не требуется — но он все равно подходит совета спросить. И я всегда говорю, что люблю вас всех.

Очень грустно было — отмечать их дни рождения в колонии. Всегда думала, как поведу своих детей в первый класс, а получилось, что не повела — но поведу уже в этом году своего ребенка Марселя.

Большая семья говорит, что очень признательна всем, не только беларусам, но всем неравнодушным людям, которые помогли продержаться на плаву и наладить жизнь в новой стране.

— Если бы не их поддержка и помощь, мы бы не выжили, — подчеркивает Анна Коновалова. — Представьте: мы приехали с Украины (туда бабушка с внуками бежали из Беларуси, а оттуда вынуждены были экстренно уезжать после начала войны — С.), беларусы помогли тут снять квартиру. И когда уже все подписали, я спрашиваю: «А есть постельное белье?».

Полька, пани Жанета, говорит: нет, у всех свое. А у нас не было ничего, ни денег, ни вещей, у меня были просто дети. И квартирная хозяйка организовала нам быт: недели две привозила нам одеяла, подушки, полотенца, какие-то кастрюльки.

Теперь Антонина, которую в Беларуси отчислили из университета на последнем курсе за «прогулы» (в это время она уже находилась в колонии), планирует выучить язык и получить образование в Польше. В заключении они развелись с мужем, Сергеем Ярошевичем, — но остались близкими людьми, и вся семья продолжает ждать его освобождения.